Вещи, о которых мало кто имеет верное представление

известна знаменитая фотография великого фотографа Анри Картье-Брессона (1908-2004) «Таксисты, Берлин» (1931), где мужчина сфотографировал двух берлинских таксистов в 1931 году.

Но мало кому известно, что герои всемирно известного снимка - наши соотечественники, герои полюбившейся нашему народу песни. Слева - поручик Петр Голицын (1890-1950), справа - корнет Павел Оболенский (1901-?).

что файлы pdf - не фотографические копии текста. Там, где компьютер не может разобрать букву в старой книге, он подставляет свою собственную похожим шрифтом, и создает при этом множество опечаток. h/b, c/e, n/u и т. д.
Вот картинка из файла pdf:

А вот та же страница в другом файле, в формате djvu:

Слово «лектор» (lector) имеет латинское происхождение. Lectus, -i (m) по-латыни постель или кровать (от слова lego - собираю, ср. Икея), поэтому раб-постельничий назывался lector. В обязанности такого раба входило, помимо прочего, рассказывать или читать хозяину, когда тому не спалось, длинные, скучные и путанные истории, чтобы усыпить. Это занятие называлось lectio - лекция. Подобно тому, как после падения Ancien Régime прежние барские повара делались рестораторами, с падением римской империи оставшиеся не у дел лекторы также стали выступать со своими лекциями публично. Страдавшие бессонницей варвары толпами сходились их послушать. Этот диковинный старинный обычай сохранился кое-где и поныне.

При толковании аллегорического произведения одна из трудностей - уметь отделить детали значительные, наделенные смыслом, от второстепенных, введенных автором в художественных целях. Например, в басне "Демьянова уха" Демьян - это назойливый стихотворец, потчующий гостей своими творениями - и назойливое угощение здесь - деталь значимая. Но только недалекий человек, увидев это, станет искать дополнительный смысл в компонентах ухи (лещик, потроха, стерлядь обозначают, мол, различные поэтические жанры) или именах персонажей (явно и нарочито простонародных, чем их значение и ограничивается).

Так вот, в "Собачьем сердце" имена - во всяком случае, имена двух антагонистов - не просто значимы, но содержат ключ ко всей аллегории. Позволительно думать, что дворник называется Тихоном просто потому, что это имя типично для дворника, а безработного пьяницу зовут Клим Чугункин только ради юмористического эффекта. Однако не таковы имена профессора Преображенского и Шарикова. Одного из них зовут Филипп Филиппович, а другого - Полиграф Полиграфович. Таким удвоением автор как бы подчеркивает имя, давая нам понять, что оно важно. Что значит греческое имя "Филипп"? Любящий коней. Как все имена, включающие корень "иппо" - конь - это имя исходно аристократическое, воинское, ибо в древней Греции лошадь была исключительно боевым животным. И пахали, и грузы возили на волах, верхом ездили на ослах. Итак, Филипп Филиппович - Конник Конникович, Рыцарь Рыцаревич. Он обозначает класс потомственных воинов, дворянство, силовиков. Его главное занятие - операции; это слово имеет в русском языке не только медицинское, но и военное значение. Он омолаживает людей - война омолаживает армию, убивая тех, кто старше, и освобождая дорогу следующему поколению. Он имеет квартиру в семь комнат. Семь - сакральное число, обозначающее полноту. Дворяне, а до них бояре и князья тысячу лет были хозяевами всей земли в России.

Замечу в скобках, что кухарку Преображенского зовут Дарья Петровна - ее имя составлено из имен двух великих царей. Царь рыцарей кормит, Дарья Петровна кормит Филиппа Филипповича в буквальном смысле.

Имя "Полиграф" означает "многопишущий". Полиграфа Полиграфовича Шарикова Ф. Ф. создал из собаки. Собака традиционно означает низкого, подлого человека - в том числе низкого социально. Полиграф Полиграфович есть потомственный грамотей. Класс потомственных воинов создал - для своих нужд - из потомков низших классов класс потомственных грамотеев: чиновников, клерков, интеллигентов, авторов. Помогал ему в этом доктор Борменталь - помимо его нерусской фамилии и отчества мы знаем, что в квартире он поселился недавно, по просьбе профессора, именно для того, чтобы помочь в работе над Шариковым. Борменталь - это иностранцы, с 17 века приезжавшие в Россию и учившие русских людей по царскому приказу наукам, ремеслам и военному делу. Заметим, что Шариков, несмотря на общий низкий умственный уровень, с самого начала умеет читать.

Поначалу Шариков охотно носит галстук, подаренный Дарьей Петровной (царские чины и ордена, которыми награждали чиновников и интеллигентов). По мнению Филиппа Филипповича, презирающего Шарикова, галстук ему не идет. Потом он переодевается в кожанку и носит револьвер, нисколько при том не желая идти на военную службу.

Наущаемый Швондером - в котором легко узнать зарубежных революционеров - Полиграф пытается захватить власть в квартире (России) и почти преуспевает. В последний момент Филипп Филиппович с Борменталем путем еще одной кровавой операции берут над ним верх и загоняют обратно в скотское состояние.

Что здесь имел в виду Булгаков? Советскую Россию двадцатых годов нам трудно представить царством победившей интеллигенции или чиновников; но для живущих в то время такой взгляд был вполне возможен. Собственно рабочих и крестьян у власти было мало. Множество ключевых должностей занимали люди, до революции бывшие аптекарями, учителями, конторщиками и проч. Газеты, ставшие грозным рупором новой власти, призывающим гибель на головы то одних, то других, вещали голосами вчерашних мелких журналистов. Класс чиновников, и при царе многочисленный, при ранних Советах размножился невероятно - раздутые штаты совучреждений были общим местом даже в советской сатире того времени. Булгаков, начав писательскую деятельность, быстро обнаружил, что между ним и читателем стоит толпа самоуверенных и агрессивных недоучек, готовых искать крамолу, поучать и при надобности перегрызть горло.

Возможно, он мечтал о контрреволюционном восстании под руководством старых кадровых военных; возможно, думал, что контрреволюцию устроит быстро формирующаяся большевицкая военизированная элита, в которую вошли многие белые офицеры. Кто знает, может он, подобно многим современникам, идеализировал в этом смысле Сталина или даже чекистов.

Если помните, он возник за ночь, не только "с златоглавыми церквами, с теремами и садами" но и с большим населением взрослых и даже, по-видимому, крещеных людей. У них есть монастыри, церковный хор, который Бога хвалит и проч. Нигде не сказано, что этих людей Царевна-Лебедь перенесла на остров откуда-то еще - они просто появились в награду Гвидону, потому что какой же князь без княжества?
Царевна-Лебедь, скромно называющая себя просто "девицей", а коршуна, покушавшегося на ее жизнь - "чародеем", сама, как легко убедиться, волшебница не последней руки. Но даже самый могущественный волшебник не способен творить в мгновение ока новых людей, причем сразу крещеных христиан. Этому нет прецедентов в известной нам истории. Сотворить человека способен только сам Бог. Вряд ли Он стал бы творить сразу такую кучу народу просто по желанию какой-то царевны.
Вывод из этого следует неутешительный. Город на острове Буяне, во всяком случае, население этого города - не настоящие люди. По всей вероятности, это морок, иллюзия, созданная для Гвидона и его матери благодарной Царевной. Ткачиха, Повариха и Бабариха, которых на радостях отпустили домой, просто легко отделались. Они вернутся в реальный мир, к живым, настоящим людям. Вероятно, вернутся к ним позже и Салтан с новообретенной женой. Судьба же Гвидона, боюсь, печальна. Он до смерти останется пленником галлюцинаторного княжества.

Машина (устар. махина) - от рус. махать. Слово возникло в 19 веке, когда простой русский народ в массе своей познакомился с первыми механическими средствами передвижения - пароходом и паровозом. Хорошо известно, что это прогрессивное для своего времени явление науки и техники было тепло встречено простым человеком (ср. "Православный веселится/ Наш народ/ И быстрее, шибче воли/ Поезд мчится в чистом поле", муз. Глинки, сл. Кукольника, 1840). Увидев приближающийся пароход (так называли в то время паровозы), простые люди приветствовали его радостными выкриками и маханием руками. Этот обычай описан еще в первой половине 20 века, когда уже потомки тех простых людей, тоже еще простые люди, махали уже первым автомобилям и аэропланам. Ясно, что в сознании народа обычай приветственного махания рук оказался крепко связан с такими средствами передвижения, и возглас "Маши, на...", которым они ободряли друг друга, сделался со временем названием самого явления. Это видно и из того, что величайшее и главнейшее колесо в машине русский умелец-самородок прозвал маховиком.

Лаконический, -ая, -ое, тж. лаконичный, -ая, -ое, прил. (испорч. лаокоонический) - (о речи, тексте) - краткий, сжатый, немногословный.

Древнегреческое слово лаокоонический происходит от имени троянского жреца Лаокоона (Λᾱοκόων, от др.-гр. laos - народ, люди и koeo - вижу, примечаю). Он собирался разоблачить перед троянцами военную хитрость ахеян, оставивших под стенами троянского коня, как вдруг из моря выползли две огромные змеи, набросились на Лаокоона и двух его сыновей и немедленно задушили. Слова, сказанные в эту минуту Лаокооном, не дошли до нас; тем не менее, будучи, по необходимости, краткими, они были в то же время так сильны и выразительны, что с тех пор древние называли всякую краткую, но емкую речь лаокоонической.


В дальнейшем это слово оказалось связано с жителями Спарты. Благодаря сомнительным методикам спартанских неонатологов и педагогов, нездоровой диете из живых лисят и черной похлебки и воинственному нраву, спартанцы выделялись даже среди древних необычайно низкой продолжительностью жизни. С другой стороны, пренебрегая в своем образовании свободными искусствами, они, что называется, двух слов связать не умели. Древние греки, полагавшие первое удовольствие в беседе, шутили, что спартанец за всю жизнь и сотни слов не скажет: во-первых, говорить он не мастер, а во вторых, жизнь у него короткая. За это они прозвали Спарту "Лаокоонией" - страной немногословных или недолговечных (намекая на раннюю и внезапную смерть как Лаокоона с семьей, так и среднего спартанца). Спартанцы, со свойственным им лаокоонизмом, сократили это слово до Лаконии, которую было легче писать.

Слово «червяк» происходит с очевидностью от латинского слова cervix - шея, ибо это животное отличается непомерно длинною шеею.

Слово "деньги" происходит в русском языке от варягов, которые взяли его из староанглийского. Как известно, жестокие скандинавские разбойники-викинги совершали каждый год набеги на европейские побережья, грабя богатые города, монастыри и замки. В Британии трусливые и хитрые англосаксы, не желая воевать с викингами, придумали откупаться от них золотом. Это золото они называли на своем языке дэйнгильд (Danegeld) - золото данов (невежественные англосаксы не знали, что жителей Дании правильно называть датчанами, и называли так жителей Голландии, отчего в дальнейшем произошло много недоразумений, тем более, что недалекие германцы стали называть так самих себя). Полудикие и алчные варяги не чеканили своей монеты, но "дэйнгильд" им так понравилось, что этим словом они стали называть всякие деньги. Подплывая на своих ладьях к городам древних славян, они еще издали горланили: "Дэньги, дэньги давай!" Так на Руси появилось это слово.

Современному человеку иной раз трудно понять, какую пользу или удовольствие находили наши предки, слушая по два - по три часа пение дурно сложенных, а часто и вовсе бессмысленных куплетов под гремящий оркестр. Сейчас опера - развлечение высоколобых, забава праздных классов, вроде конного поло или векзиллологии, смысл ее потерян в веках. Но так было не всегда.

Еще двести лет назад нужда в оперном пении была самая прямая и очевидная. Разгадку нам подскажет само слово "опера". Как известно, ее исполняют в оперном театре (англ. opera theatre, фр. theatre d'opera и т. д.) Здесь "опера" - разговорное сокращение от слова "операция". И поныне в британских больницах операционную комнату называют operating theatre (или просто theatre). Театр - потому, что в старину на операцию в больнице собиралось множество зрителей - как медиков, так и посторонних. Такое же происхождение имеет, например, выражение "анатомический театр".

В "театре" было довольно шумно: поскольку анестезии еще не изобрели, леденящие кровь вопли пациентов разносились далеко вокруг.

Впервые с этой проблемой столкнулись цирюльники средневековья. Как известно, помимо стрижки и бритья, они издавна занимались примитивной хирургией: кровопусканием, вскрытием нарывов, удалением зубов, вправлением сломанных костей, а то и камнесечением. Много веков других хирургов Европа не имела. Так вот, цирюльник обычно практиковал на бойком месте - в палатке или лавке на базарной площади. Стоны и вопли - скверная реклама для бизнеса. Никто не знает, кто и где впервые догадался петь, чтобы заглушать крики боли и ужаса. Но к Новому времени залихватское пение цирюльников вошло в поговорку. В англоязычном мире до сих пор сохранился реликтовый музыкальный жанр - barbershop quartet.

К 17 - 18 веку, в эпоху Просвещения, хирургия давно отделилась от парикмахерского искусства, и, вслед за прочими естественными науками, двигалась вперед семимильными шагами. Хирурги (тогда говорили "операторы") вошли в моду. Лучшие и знаменитейшие из них ездили в каретах цугом и удостаивались орденов и званий. Посмотреть на работу прославленного оператора в "операционном театре" или на "анатомию" известного преступника - в анатомическом сходились уже не одни студенты и подмастерья. Художники и скульпторы, генералы и графы, светские дамы и коронованные особы толпой стояли вокруг операционных и секционных столов по всей Европе.

Тогда-то, в царство барокко, "операционное пение" достигло своего зенита. Это уже не были простодушные сельские или военные песенки в исполнении горластого подмастерья. Хирурги-виртуозы нанимали виртуозов - певцов и музыкантов. Целые хоры и оркестры должны были теперь заглушать вопли какого-нибудь несчастного лудильщика или пекаря, которому великий хирург открамсывал руку или ногу. Для них писали партии лучшие композиторы, для них шились ослепительные костюмы и строились невообразимые декорации. Примерно тогда и возникло сокращение "опера", "оперный театр". Наскучив зрелищем терзаемой плоти в партере, аристократ и его дама из своей ложи могли перевести взгляд на сцену, где какой-нибудь Дафнис волочился за Хлоей. Партером, кстати, называлось в театре то место, где происходила собственно операция.

Как известно, в середине 19 века была изобретена общая анестезия. Внезапно в операционных театрах стало тихо и заглушать стало нечего. Вскоре подоспела и асептика с антисептикой, разогнав любопытных зрителей. Оперное искусство потеряло свой изначальный raison d'etre. К счастью, и хирургия, и опера к тому времени уже прочно стояли на ногах и не нуждались в поддержке друг друга. Хирурги перенесли свою деятельность из барочных и ампирных залов прошлого столетия, великолепных, но пыльных, в чистые и светлые "операционные комнаты". В театрах освободившееся место в партере заняли зрители, правда, им пришлось довольно долго слушать оперу стоя - кресла туда догадались поставить только к концу 19 века.