seminarist: (9 vrata)
Аверченко А. Рассказы (юмористические): В 2 т. / Изд. подгот. Д.Д. Николаев. - М.: Ладомир, Наука, 2021. - 516 + 604 с. + илл. - (Серия: Литературные памятники).

На заре XX века имя Аркадия Тимофеевича Аверченко (1880-1925) гремело на всю страну. Его книги знал и стар, и млад, их читали на конках и в купе, на скамейках бульваров и за столиками кафе. Живая как жизнь, в них пульсировала и звенела «та самая Россия», уходящая, истинная - накануне «злых сумерек», которые потушат смех на Руси. Смех этот был истинно русским - не смехом Марка Твена, О. Генри, Джерома К. Джерома, - но подлинно русским, вслед за Гоголем и Чеховым, последним смехом уходящей эпохи. И настолько ощутимо, столь живо, так сочно была она представлена в веселых рассказах Аверченко, что не случайно маховик революции 17-го года, с ее безмерными жертвами «во имя светлого будущего», положил конец беззаботному «буржуазному веселью», заставил предать книги писателя забвению, а их творца отправить в пожизненное изгнание. Но даже В.И. Ленин, одержимый ненавистью к его рассказам, рожденным революционными катаклизмами, вынужден был назвать их «яркими до поразительности» и сказать о «высоком таланте» их автора.



Read more... )

Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy

- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky

seminarist: (Default)
Семь раз обвитый стройными стенами."

Так в Божественной Комедии описывается обиталище великих язычников - философов и поэтов - в Лимбе, первом круге Ада, где содержатся добродетельные нехристиане и некрещенные младенцы.

А стены зачем? Да еще семь?
seminarist: (Default)
Впервые прочитал знаменитую книгу. Мда. Какое-то странное впечатление. Не скажу, чтобы приятное. Видимо, надо было в детстве. Сплошное кокетство и подмигивание, слова "под старину", ах, обер-лейтенант, ах, аэроплан (который обязательно! обязательно! назовут этажеркой)... Этот продакт-плейсмент навязчивый (Кока-кола, нескафе, что там еще было?..), который в то время был скорее эквивалентом name dropping, и сам нейм-дроппинг постоянный, назойливая демонстрация эрудиции в областях, официально неодобряемых (серебряный век! рок-музыка!)... Ужасный стиль. Конечно, скверное было время, приходилось протаскивать свои взгляды, знания, опыт, пристрастия, вкус туда, куда пускают, поэтому раз уж пустили - надо затащить всё. Не знаю. Не понравилось всё равно. Может быть, потому, что отражение вот этих вот рогаток, через которые тащили. (Ага, и вот эта ерунда тоже была под подозрением...) Как Вилли-Койот, которого ударило наковальней, сам принял форму наковальни.

И этот кошмар пионерских повестей: клад, который оказывается свитком плоских прописных истин (спасибо, не революционной реликвией). Ну почему нельзя найти нормальный, человеческий клад? У Стивенсона нашли, и ничего - жили долго и счастливо.
seminarist: (Default)
"Энциклопедический Словарь Спиртных Напитков". Толстый, солидный, с очень мелким шрифтом. Сразу видно, что составлял его не дилетант, а настоящий филолог-лексикограф. Помимо сведений собственно о напитках, там приведены бесчисленные цитаты из русской и советской литературы. Чувствуется, что автор проштудировал всё, что за последние 200 лет написано по-русски о водке, вине и пиве, вплоть до реликтового Лейкина (все сборники), вплоть до лубков, вплоть до каких-то санпроветских брошюр.

В области напитков как таковых автора также отличает фундаментальная, истинно энциклопедическая эрудиция. Это касается в равной мере напитков отечественных и зарубежных, вин и ликеро-водочных изделий, коктейлей и пуншей.

Язык, которым написан словарь, хотя не поражает поэтическими взлетами, производит приятное впечатление: одновременно академичный и лёгкий в чтении, что по-русски редкость. Сукна и косноязычия нет совсем.

Причем, это явно не халтурная компиляция или скородумный перевод, которые у нас любят издавать под академической маской. Проделана огромная работа.

К чему я всё это пишу? Если бы мне показали русскую монографию по медицине, написанную и изданную на таком же уровне - за нашу медицину я был бы спокоен.
seminarist: (Default)
Вот для меня первым вампирским романом были "Вампиры" Б. Олшеври - дореволюционный роман, вышедший в конце восьмидесятых в одном коммерческом издательстве. Ух, как мне тогда было страшно! Сейчас, чтобы меня испугать, вампиру придется выскочить из-за угла и завопить: "Огого!" А тогда... Не поверите: в возрасте пятнадцати лет рисовал пентаграмму над дверью в свою комнату - совершенно серьёзно.

Между прочим, я до сих пор считаю, что это вполне приличный готический роман, незаслуженно обойденный признанием критики.
seminarist: (Default)
можно купить в Казани: "Ключ к Таинствам Природы" Эккартсгаузена, например. В новом переводе.
Одно оглавление - уже радость:

- Вещи, о которых мало кто имеет верное представление
- О языке, не имеющем слов
- Объяснение редких явлений, случающихся с необычными людьми
- Теория Премудрости и знания всех вещей
- Опыт палингенезии раков, и тому подобных существ
- Палингенезия (оживление) комаров
- Способ Кирхера производить змей
- Способ Шотта представить в банке образ Земли
- Представление духов без воскурения, с помощью вогнутого зеркала
и - Глава, которую необходимо прочесть трижды

Чувствуешь себя по меньшей мере Гарри Поттером.
seminarist: (Default)
читать Патрика Обрайена? Ну ладно, и я тоже его буду читать.

Блин, а почему он не знаменитый? Хорошо же пишет, собака.

Неожиданно узнал, что able seaman в применении к матросу (такой-то, able seaman) - не прикол Гилберта и Салливана, а официальный термин Королевского флота.

Нет, очень хорошо. Давно не видал такого хорошего исторического романа.
seminarist: (Default)
Купил за трёшку у букиниста. Дешёвое издание в красном коленкоре. На обложке - рука с саблей. 1909 год.

Умели же писать... черти...

Неудивительно, что в первой половине двадцатого века было столько великих людей, а у нас - ни одного. Для них в детстве писали Конан Дойль, Стивенсон, Жюль Верн и Герберт Уэллс. Шаблонные школьные повести сочинял П.Г. Вудхауз, а слащавые девчачьи сказки - Морис Метерлинк...
seminarist: (Default)

Впервые в жизни прочёл стихи Маколея про Горация на мосту. Пока читал, в голове неотвязно звенел аккомпанимент на банджо: баллада в стиле кантри!

seminarist: (Default)

"примерно в духе Вудхауза, но с большей сдержанностью и вкусом" от [livejournal.com profile] media , стал читать Мортимера. Хорошие, приятные в чтении рассказы.

То, что Мортимер "в духе Вудхауза" - совершенно верно. Это писатель, вымоченный в Вудхаузе и Агате Кристи, как английский пудинг вымачивают в коньяке. Он их откровенно имитирует, и у него хорошо получается. Со сдержанностью и вкусом тоже всё нормально.

Но я не о том. Дело в его рассказах происходит в наши дни. Упоминаются лаптопы, беженцы из талибанского Афганистана, политкорректность, борьба с марихуаной и электронная почта. Но вот персонажи попадаются какие-то странные: в первом же рассказе участвуют бывший мелкий жулик, разыгрывающий перед фермерами "настоящего английского сквайра", рассеянный викарий, проживающий в средневековом церковном доме без центрального отопления, клан потомственных взломщиков... В другом рассказе того же сборника действует нищий старикашка-актёр, напыщенный и жалкий, который бесперечь вспоминает, как он играл Шекспира... В общем, вы понимаете, о чём я.

Разумеется, это марионетки, stock characters. Но это какие-то очень старые марионетки, из очень довоенных романов. Как всё равно бы у нас напечатали детектив, где фигурирует недобитый большевиками помещик, вальяжный спец, старый большевик-каторжанин, спекулянт, матрос-краснофлотец...

Так вот объясните мне, идиоту: это такое фэнтези? Или это такой постмодернизм? Или - что это, вообще, такое?

seminarist: (Default)
какие там могут быть неожиданности...

Взял в библиотеке очередную Дороти Сайерс. Сижу, пью чай со сдобной булкой... На странице 417 лорд Питер Уимзи покупает своей невесте собачий ошейник с медными шипами. И предлагает примерить.

Нет, надо тщательнее выбирать книги, когда пьешь горячий чай.
seminarist: (Default)
Все времени нет... А то написать бы о забытых книгах, попадавшихся на моем жизненном пути. О великолепных книгах, некогда прославленных, ныне неизвестных даже букинистам.

О великой "Истории Английской Литературы" Ипполита Тэна. О знаменитом американском юмористе Гарри Леоне Уилсоне, которого обожал Вудхауз. О "Кай Лунь", творении загадочного Эрнеста Брамы - ее любил цитировать лорд Питер Уимзи. О "Приключениях Бабу Джабберджи" - удивительной книге, целиком построенной на тонкостях английского словоупотребления, в которой ни одно слово не стоит на своем месте. О мемуарах Огастеса Хеара. О "Домашнем Медицинском Советчике Доктора Пирса, Основанном на Здравом Смысле"...
seminarist: (Default)
Гениальный учебник латыни Ханса Орберга. Удивительно в нем то, что он
целиком написан на латыни, хотя и предназначается для начинающих - там
нет ни одного английского (или норвежского) слова. Картинки, хотя и
есть, очень немногочисленны. Тем не менее, при чтении практически не
требуется словарь - так хитроумно он составлен.

Этот профессор, судя по всему, в душе - рабовладелец. Основной текст
учебника - серия историй из жизни некоего римского семейства, у которых
много рабов. "Юлий - господин пастуха. Пастух получает от Юлия пищу.
Пастух - господин овец и собаки. Он дает овцам и собаке пищу и воду.
Поэтому овцы и собаки его любят." "Сирус - верный и хороший раб. Он
делает все, что прикажет господин. Он несет большой мешок от города до
поместья, хотя и устал. Медус - дурной раб. Он украл у господина 90
сестерциев. Хороший раб не крадет денег у господина. Поэтому Юлий любит
Сируса. Юлий не любит Медуса, Юлий ненавидит Медуса. Сирус - друг
Леандра. Леандр - тоже хороший раб. Сирус - не друг Медусу, но враг,
ибо Медус - дурной раб" Потом этот Медус сбегает с крадеными
сестерциями в Рим, к любовнице, и та очень быстро выцыганивает у него
дорогое кольцо, как раз за 90 сестерциев. Сирус и Леандр же приносят
свои мешки на виллу Юлия. В одном мешке - груши, в другом - яблоки.
"Яблок больше, чем груш. Поэтому мешок Сируса тяжелее мешка Леандра.
Сирус устал. Леандр тоже устал, но меньше, чем Сирус. Юлий не устал,
ибо он не шел пешком, а ехал на носилках. Ездят ли на носилках рабы?
Нет, они идут пешком по дороге." Юлий угощает своих детей грушами и
яблоками. "И рабам так же дай груши и яблоки, отец" - просят сыновья.
Рабы, соответственно, получают по яблоку и по груше. Идиллия.
seminarist: (Default)
Какая всё-таки жалость, что умерли Алексей К. Толстой и Владимир Маяковский, и некому перевести на русский язык хотя бы "Микадо". Некто Кормильцев обругал всех русских сразу, а в пояснении подробно перечислил, от кого именно он хотел бы избавить Россию. Какая реакция, сколько крику... Если бы ария "I've Got a Little List" была известна в русском переводе - ничего, кроме смеха, не вызвал бы список Кормильцева, потому что страшно напоминает именно эту арию.
seminarist: (Default)
для меня - как приз, награда за хорошее изучение английского. Все прочее - либо имеет практическое применение, либо доступно (в более или менее адекватном переводе) на русском языке. И только Гилберт и Салливан - чистая радость, праздничное угощение, рубль на мороженое.

Забавно, что вне Гилберта Салливан был не просто серьезным, а официозным композитором: писал кантаты и марши для государственных торжеств, церковные гимны и т.д., и именно за это стал "сэром Артуром".
seminarist: (Default)
Был у викторианских юмористов один любимый персонаж. Популярен он был не менее, чем пресловутая "тёща" или "блондинка". Сейчас даже имени его не вспомнят, а тогда - ого-го. В каждом номере "Панча".

Звали его Бабу. Он был образованный индус - клерк, студент, колониальный чиновник - который выучил английский язык по книгам. Выражался он цветисто и пышно, украшая суховатый английский язык всевозможными цитатами, идиомами и поговорками, кропотливо собранными из газетных передовиц и хрестоматий. Слова старался выбирать подлиннее и повнушительнее. Но, не зная живого языка, все свои цитаты и пословицы он вставлял невпопад, перевирал и путал. "Рука, что качала вашу уважаемую колыбель, отбросила копыта" - писал он другу, извещая о смерти матери.

Удивило меня лично то, что в этом много правды. Мы, англоговорящие образованные иностранцы, когда пишем по английски, действительно грешим украшательством, где надо и где не надо - вставляем длинное, красивое слово с туманным значением просто для пущей важности. Кто знает - может быть, мои письма для американцев выглядят так же нелепо, как писания покойного Бабу-Бунгшу-Харри-Джабберджи, бакалавра искусств.
seminarist: (Default)
удивительно дальновидный роман для такого писателя как Честертон, которого считают наивным дидактиком. Самое удивительное - не то, как он описал быстрое одичание и осредневечание "цивилизованного человека" (это, в общем, нетрудно было предугадать) - а роль стёба в политическом экстремизме, которая по настоящему не проявилась годов до 90х, а у Честертона на этом построен весь сюжет. Занятно и то, как автор самого пророческого политического романа 20го века в предисловии прохаживается по поводу политических пророчеств.
seminarist: (Default)
Льюис пишет о том, что замки, короли, дровосеки и хижины для нас стали такими же фантастическими, как драконы и ведьмы - но когда создавались сказки, это был самый обыденный мир, на его фоне дракон выглядел резким контрастом. Поэтому - продолжает он - я начинаю эту книгу в обыденной обстановке современного колледжа. И подписывает предисловие: Оксфорд, колледж Св. Магдалины, канун Рождества. Странные шутки играет с автором время. Оксфорд, колледж Св. Магдалины, канун Рождества...
seminarist: (Default)
У Толстого, Диккенса, Аркадия Гайдара, Агаты Кристи все герои обладают самостоятельными, не похожими на других личностями. Феджин не похож на Оливера Твиста. Оливер во главе шайки разбойников не был бы похож на Феджина, и Феджин в детстве совсем не походил на Оливера. Герои же Борхеса все суть проекции его личности, и каждый гаучо, китайский император, византийский богослов, нью-йоркский гангстер словно говорит: "И я тоже Борхес! И я тоже очень похож на Борхеса!"

Истории Борхеса последовательны и самозамкнуты - каждая служит более или менее развернутым изложением какой-то идеи - и когда развитие идеи доходит до логического конца - кончается и рассказ. Нельзя представить, чтобы посреди его сюжета возникло вдруг непредвиденное обстоятельство. Поэтому он не писал ни повестей, ни романов.

February 2023

S M T W T F S
   1234
567 89 1011
121314 1516 17 18
1920 2122 2324 25
26 2728    

Syndicate

RSS Atom

Most Popular Tags

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Page generated Jun. 6th, 2025 06:42 am
Powered by Dreamwidth Studios