seminarist | Когда Иринарх Введенский отходит от оригинала,

он в большинстве случаев делает героев Диккенса более сварливыми и грубыми. Видимо сказывается темперамент и школа (всё-таки он русский демократический журналист николаевской эпохи). Такие случаи неприятно бросаются в глаза.

Вот, например, друг капитана Куттля - мистер Бенсби - глубокомысленный и темный оракул, чьи невразумительные суждения капитан ценит на вес золота. Диккенс дает нам понять, что мистер Бенсби туповат и не слишком ясно мыслит, однако неравнодушен к женскому полу. В 39 главе он спасает капитана от его грозной квартирной хозяйки - миссис Мак Стингер.

`Cap'en Cuttle,' repeated Mrs. MacStinger, in the same determined manner, `I wish to know if you're a-coming home, Sir?
The Captain seemed quite ready to go, but faintly suggested something to the effect of `not making so much noise about it.'
`Aye, aye, aye,' said Bunsby, in a soothing tone. `Awast, my lass, awast!'
`And who may YOU be, if you please!' retorted Mrs. MacStinger, with chaste loftiness. `Did you ever lodge at Number Nine, Brig Place, Sir? My memory may be bad, but not with me, I think. There was a Mrs. Jollson lived at Number Nine before me, and perhaps you're mistaking me for her. That is my only ways of accounting for your familiarity, Sir.'
`Come, come, my lass, awast, awast!' said Bunsby.
Captain Cuttle could hardly believe it, even of this great man, though he saw it done with his waking eyes; but Bunsby, advancing boldly, put his shaggy blue arm round Mrs. MacStinger, and so softened her by his magic way of doing it, and by these few words--he said no more--that she melted into tears, after looking upon him for a few moments, and observed that a child might conquer her now, she was so low in her courage.
Speechless and utterly amazed, the Captain saw him gradually persuade this inexorable woman into the shop, return for rum and water and a candle, take them to her, and pacify her without appearing to utter one word. Presently he looked in with his pilot-coat on, and said, `Cuttle, I'm a-going to act as convoy home;'

То есть у Диккенса Бенсби не произносит почти ни одного значащего слова, его речь состоит из набора успокоительных междометий. Миссис Мак Стингер покорена его ласковым гудением. Вот что делает из этого диалога Иринарх Введенский:

-- Капитанъ Куттль, -- повторила м-съ Макъ Стингеръ тѣмъ же рѣшительнымъ голосомъ, -- я желаю знать: угодно вамъ воротиться домой, сэръ?
Капитанъ, казалось, совершенно готовъ былъ идти, и хотѣлъ только устроить это дѣло безъ шума и безъ огласки.
-- Стоять смирно! -- заревѣлъ, наконецъ, Бенсби оглушающимъ голосомъ. -- Погодите, матушка моя! Чего вы хотите?
-- A вамъ чего угодно отъ меня? -- возопила м-съ Макъ Стингеръ. -- Что вы за человѣкъ, желала бы я знать? Развѣ вы квартировали когда-нибудь въ девятомъ номерѣ, на Корабельной площади? Я еще, слава Богу, не выжила изъ ума и хорошо комню, вы никогда не были моимъ жильцомъ. Прежде меня жила въ девятомъ номерѣ м-съ Джолльсонъ, и, быть можетъ, вы принимаете меня за нее.
-- Ну, ну отваливай прочь! -- завопилъ м-ръ Бенсби, -- я заставлю васъ замолчать, взбалмошная баба!
Куттль, несмотря на высокое мнѣніе о могуществѣ своего друга, едва вѣрилъ своимъ глазамъ. М-ръ Бенсби смѣло подошелъ къ м-съ Макъ Стингеръ и обхватилъ ее своею рукою. Къ величайшему удивленію, храбрая дама потеряла все свое мужество, залилась горькими слезами и объявила, что теперь изъ нея можно все сдѣлать.
Обомлѣвшій капитанъ увидѣлъ потомъ, какъ его другъ вывелъ неумолимую женщину въ магазинъ, какъ воротился черезъ минуту въ гостиную за ромомъ и водою и какъ, наконецъ, усмирилъ ее совершенно, не произнеся ни одного слова. Вслѣдъ за тѣмъ Бенсби надѣлъ свою мохнатую бекешь и сказалъ: "Куттль, мнѣ надо теперь проводить подъ конвоемъ эту сволочь".

Ведь это всё равно, как если бы герои в переводе вдруг взяли и подрались.