Еще у Босуэлла в "Жизни Самуэля Джонсона" (т. 4):

доктор Джонсон слушал однажды в гостях чтение трагедии "Ирина", которую написал в молодые годы. Трагедия тогда не пошла и драматургом Джонсон не стал. Слушал-слушал, повернулся, и вышел из комнаты. Его догнали, и спрашивают - почему, мол, в чем дело? Я думал, у меня лучше было - грустно ответил Джонсон.

Вообще поразительно:

Босуэлл писал "Жизнь Самуэля Джонсона", считая своим долгом сохранить подробности жизни великого человека, с которым ему посчастливилось дружить. Вероятно, не без надежды погреться у чужой славы: после смерти Джонсона почти все друзья и знакомые засели за мемуары. Теперь, через двести лет с лишним лет, Джонсона помнят в основном благодаря Босуэллу. То есть, конечно, все отдают себе отчет, какую роль он сыграл в истории английской литературы. Но я подозреваю, что если бы не обаяние книги Босуэлла, Джонсон стал бы еще одним из забытых великих писателей.

Джонсон особенно славился своими жизнеописаниями. Босуэлл как писатель не славился вовсе. Однако если бы не Босуэлл написал биографию Джонсона, а Джонсон - Босуэлла, боюсь, что забыли бы обоих.

У К. С. Льюиса где-то есть мысль, что в мировой литературе есть три невероятно убедительных, живых портрета: платоновский Сократ; евангельский Христос; и Джонсон Босуэлла.