Окаменелости

[seminarist]

С того времени, как в англоязычном мире бушевала лихорадка, мания, эпидемия Гилберта и Салливана, когда в Америке одновременно более сотни трупп играли по городам и весям какой-нибудь "Пинафор" или "Микадо", когда куплеты и дуэты пели на каждой вечеринке - прошло более ста лет. Сейчас Гилберт - вроде китайских табачных бутылочек или филлипинского кино, курьез из старинной жизни, увлечение странных фанатиков. Салливан - не более, чем придаток к Гилберту.

И тем не менее, если средний американец скажет о чем-то: No, never - переспросите его: What, never? - и он непременно ответит: Well, hardly ever! - и улыбнется. Он, скорее всего, почти ничего не знает о Гилберте и Салливане. Он никогда не видел "Пинафора". Он понятия не имеет, откуда эта фраза. Но он ее знает - и какой-то подкорковой, генетической памятью помнит, что это должно быть смешно.